Убойная марка [Роковые марки] - Иоанна Хмелевская

Антонию Габрысю он ничего об этом не говорил, то есть говорил, конечно, какие у него сложные и трудные отношения с Вероникой и чего он от неё хочет, но в детали не вдавался, только попросил приятеля о небольшой помощи.., дружеской. Антоний Габрысь местный, ему легче, чем приезжему Ксавусю, понаблюдать за упрямой Вероникой, разузнать о её привычках, например, в какие часы её не бывает дома и так далее.

Богатство? Да, до него доходили слухи о богатстве пани Вероники, но он же не принимал их всерьёз. Ну сами подумайте, он был в доме, видел его изнутри, какое богатство может быть при такой бедности? Мало ли чего люди наплетут, сплетни — они и есть сплетни, он не давал им веры.

Нет, ему ничего не известно о том, что Антоний Габрысь собирался обокрасть дом. Да что там красть? Перину или вазочку для цветов?

Нумизматическая коллекция? Да кого могли заинтересовать старые монеты Фялковского?

Любой грабитель предпочтёт золото, а не такое старьё. Коллекция вряд ли кого интересовала, кроме наследника, конечно.

В этом месте показаний, по словам Януша, Ксавусь, воплощённая невинность, проявил чудеса дипломатии. Следователь не поймался на удочку, решительно пресёк попытки подозреваемого в запредельном философствовании удалиться от фактов и потребовал точно и кратко описать все происшествия того драматического вечера. Шаг за шагом, не торопясь и без обобщений. Как оно там все было?

Неприятно было, вынужденно покаялся Ксавусь. Он уже знал, что по вечерам Вероника ходит в ресторан за объедками, приносит себе еду. Поэтому в положенное время.., да, да, сейчас скажет точно.., около восьми вечера. Именно в это время удалось избавиться от Антося, да, Антония Габрыся. Как избавиться? Ну, просто вышел из его дома и отправился к дому Фялковских. Подошёл к нему с тыла, раз уж решился на кражу — учтите, он сам это признает, — так вот, если уж красть, то безопасней проникнуть в дом сзади, меньше опасности быть замеченным.

И тут видит, как из дому выходит Вероника, тоже через заднюю дверь, через двор и чешет по улице, должно быть, за своими объедками. Нет, двери он не взламывал, как можно, он не взломщик какой-нибудь, у него всегда при себе были отмычки, мало ли что, вдруг пригодятся. И тут взял полный набор, не знал, какие именно понадобятся. Откуда у него отмычки? Может, он не правильно называет те железяки, которые насобирал за несколько лет, на улице подбирал, на базарах покупал. У него, видите ли, нет опыта во взломе квартир, он не знал, какой инструмент тут потребуется, так собирал все, что подходило для этой цели. Дверь оказалась запертой на два замка, один внутренний, а другой висячий. Помучился с ними немного и вошёл в дом.

Тут допрашиваемый сделал остановку. Напился воды, помолчал и попросил разрешения закурить. Некоторое время молча курил, тяжело вздыхая, а стул под ним усиленно скрипел.

Вошёл, значит. Расположение комнат Ксавусь знал и сразу направился в кабинет Фялковского. Именно там бывший хозяин держал свои коллекции.

И в этот момент подозреваемому задали вопрос, которого тот никак не ожидал; зачем он отпирал переднюю дверь?

Расчёт следователя оказался верным — вопрос оглушил домушника. Ксавусь так настроился на свою линию защиты: выискивать оправдание всем своим действиям и скрывать самое главное, что с разгону, автоматически ответил правдиво на упрёк в действиях не столь уж преступных и обычно не наказуемых.

— Хотел выглянуть, убедиться, что никого поблизости нет.., что тихо.., спокойно…

Спохватившись, смешался и попытался выпрямить покосившуюся было линию своей защиты, отчаянно собираясь с мыслями. Минутку, в чем дело? Какая такая передняя дверь? Никакой передней двери он не открывал, на что она ему, если он вошёл уже через чёрный ход?

— Открывал, говорите? Не может быть.

Следователь подсказал: может, хотел проверить, заперла ли её, уходя, Вероника, чтобы никто ему случайно не помешал?

— А, действительно, так могло быть, может, автоматически и проверил, он не станет упираться, но вот совсем не помнит…

Тут я не выдержала:

— Лопнуть мне на этом месте и плесенью порасти, если не открыл дверь для Антося! Точно, два дружка договорились ограбить Веронику: Ксавусю — монеты, Антосю — остальное.

И в отмычки я не верю. Ксавусь в доме бывал, мог выкрасть второй комплект ключей, ведь Хеня и Вероника жили вдвоём, значит, вторые ключи обязательно были в доме. После смерти Хени второй комплект оставался в доме, не носила же Вероника с собой оба! Где-то вторые ключи лежали или висели, бабуля Мадзи может знать.

И не обязательно бабуля. Гражинка! Оба уставились на меня. Януш с интересом, Гражинка — безжизненным взглядом каменной скульптуры. Опомнившись, я махнула рукой на ключи — всегда успеется — и велела Янушу продолжать.

Итак, Ксавусь все ещё давал показания, по-прежнему придерживаясь избранной линии, все не сдавался. Ему, дескать, очень неприятно, но он прошёл в кабинет и сразу заметил, что там произошли изменения. Те ящики (или железные коробки) Фялковского, в которых нумизмат держал свои монеты, теперь были тесно сдвинуты в угол за письменным столом, так что добраться до них стало труднее, чем раньше. Раньше они стояли свободно и удобно, один возле другого, и он, Ксавусь, надеялся, что просто откроет все по очереди и найдёт среди них брактеат. И даже все не будет просматривать, а только те, которые с польскими средневековыми монетами, ведь у Фялковского монеты сложены были в определённом порядке Найдёт, значит, в ящике среди польских монет нужную, вытащит её, вместо неё сунет три тысячи и — привет. На все это не потребуется много времени, управится до возвращения Вероники.

А вот оказалось все не так. Пришлось с трудом и, увы, с грохотом.., ну, не с грохотом, а со скрежетом вытаскивать ящик за ящиком, и это заняло у него много времени. Он ещё не все ящики просмотрел, как услышал, что кто-то входит в дом. Эх, слишком долго копался! Входит через заднюю дверь, значит, Вероника. Он так и окаменел. Сейчас проклятая баба ворвётся в кабинет, застукает его на месте преступления и поднимет крик на весь город. То есть того, светлой памяти покойница застукает его.., то есть он не так хотел сказать, тьфу, от волнения совсем запутался.

Напился воды: Януш слышал громкие глотки — на редкость всамделишно получились на плёнке. Похоже, болеславецкая полиция стала лучше снабжаться техникой.

А подозреваемый, уже не так резво, а с некоторым усилием, продолжал, Выключив фонарик, он спрятался и затаился, как мышь под метлой, а кто-то — как он полагал, Вероника — расхаживал по всему дому Слышались какие-то стуки и бряканья, кто-то даже дверь в кабинет приоткрыл и, возможно, заглянул, но не входил.

А потом пришёл ещё кто-то. Второй, значит, пришёл. Тут уж первый притих и затаился, а второй начал ходить. Сколько времени это продолжалось, ему, Ксавусю, сказать трудно, казалось, длится все это неделю или даже год, а потом опять послышались двойные звуки и даже человеческий голос он услышал. Ему показалось, что пани Вероника крикнула; «А это что за…»

И сразу — какие-то страшные звуки, как вроде бы возня, шум, звук удара по твёрдому, что-то тяжело шмякнулось на пол. С грохотом и треском открывались двери, открылась дверь и в кабинет, зажёгся свет. А он сидел и потом исходил.

Свет… Ах да. Когда зажёгся в доме свет, он не помнит. И где его включили сначала — тоже. Кажется, в кухне. А может, в прихожей. Там вообще очень слабые лампочки по всему дому, плохо видно, особенно через приоткрытую дверь кабинета. А тут вдруг в кабинете включили свет, и он увидел страшную вещь: пани Вероника лежала на пороге с разбитой головой, а за ней он углядел Патрика, того самого племянника.., ну конечно, свет в прихожей должен был гореть, иначе он бы не узнал Патрика. Патрик в кабинет не вошёл, он чем-то занялся в доме.

И тогда он, Ксавусь, повёл себя недостойно, да чего там — безобразно, просто как настоящая свинья. Но это все в нервном состоянии, пан следователь, он просто был в шоке, так потрясло его увиденное. Учтите — смягчающее вину обстоятельство. И вместо того чтобы спасать пани Веронику.., а он сразу понял — чего там спасать, поздно, даже доктор не поможет, а полицию вызывать.., гм.., чего уж там. А в голове одно — брактеат проклятый, надо хватать и — ноги в руки, ведь он не дурак, понимает, что стал свидетелем жуткого убийства, и убийца тут рядом ошивается. Боялся он его ужасно, приходится признаться… А в голове… А, он об этом уже говорил? Ну все равно, в голове сплошное умственное затмение: без брактеата бежать из этого дома никак нельзя. Ему оставалось просмотреть совсем немного ящиков. И он судорожно взялся за дело, стараясь не стукнуть, не брякнуть, хотя руки у него и тряслись. Нашёл! Монета словно сама ему на глаза попалась. Он схватил её и хотел смыться, но в этот момент появился проклятый Патрик, гнусный убийца. И увидел его!

Последние слова подозреваемого были преисполнены столь глубоким драматизмом, словно Куба произносил их со сцены перед миллионной публикой. Убийца был просто обязан тут же, не мешкая, лишить бедного Ксавуся жизни.